Золотой дождь - Страница 86

— Ты унес из офиса свои дела? — шепчет он, поглядывая на дверь, в которую только что вошли два шофера грузовиков.

— Да. А ты?

— Я уж потаскиваю свое добро целую неделю.

Я бы с удовольствием не продолжал этот разговор. Я меняю тему и начинаю говорить о блейковском деле, но Дек опять возвращается к нашему новому замыслу. В восемь мы идем в офис, и Дек дотошно разглядывает каждый автомобиль на парковке, словно все они набиты вооруженной федеральной охраной.

Восемь пятнадцать, а Брюзер еще не приехал. Мы с Деком обсуждаем пункты драммондовского ходатайства. Здесь, в конторе, где стены и телефоны напичканы «жучками», мы говорим только на юридические темы.

Восемь тридцать, а Брюзера все нет. Он ведь особо подчеркнул, что прибудет ровно в восемь, так как надо еще раз просмотреть дело. Зал заседаний судьи Хейла расположен в главном здании суда округа Шелби. Это двадцать минут езды в непредсказуемых уличных условиях. Дек неохотно звонит Брюзеру домой. Ответа нет. Секретарша Дрю тоже подтверждает, что ждала его к восьми. Она пытается дозвониться по мобильному телефону, но безуспешно. Однако, может быть, он встретит нас прямо в суде, предполагает она.

Мы с Деком набиваем папками мой портфель и без четверти девять выезжаем. Он говорит, что знает кратчайший путь, и ведет машину, а я потею от волнения. Ладони у меня липкие, горло пересохло. Если Брюзер подставит меня на этом слушании, я ему никогда не прощу. Я по-настоящему его возненавижу, до конца своих дней.

— Расслабься, — замечает Дек, сгорбившись над рулем и летя на красный свет. Но даже Дек, взглянув на меня, понимает, что я сейчас отчаянно трушу. — Я уверен, что Брюзер уже там, — говорит он без малейшей уверенности. — А если его нет, ты сам прекрасно справишься. Ведь это просто ходатайство. Я хочу сказать, что присяжных не будет, ты же знаешь.

— Заткнись и рули, Дек, ладно? И постарайся, чтобы мы не попали в аварию и не погибли.

— Ох и нервный же ты!

Мы уже в самом городе, в гуще движения, и я с ужасом смотрю на наручные часы. Девять. Ровно девять. Дек жмет на газ, и двое прохожих в ужасе шарахаются в сторону. Он проносится прямо через крошечную площадку для парковки.

— Видишь вон ту дверь? — говорит он, показывая на угол суда округа Шелби, массивного здания, занимающего целый квартал.

— Ага.

— Иди туда, поднимись на этаж, зал за третьей дверью направо.

— Как ты думаешь, Брюзер там? — спрашиваю я еле слышно.

— Конечно, — отвечает он лицемерно. Он нажимает на тормоза, задевая кромку тротуара, я выпрыгиваю и приземляюсь на четвереньки. — Я приду скоро, только припаркуюсь! — кричит он.

Я лечу по бетонным ступенькам вверх, через дверь, на другой этаж и оказываюсь во Дворце правосудия.

Суд округа Шелби расположен в старом солидном и прекрасно сохранившемся здании. Полы и стены мраморные, двустворчатые двери из полированного красного дерева. Коридор широкий, темный, спокойный, по обе стороны его тянутся деревянные скамьи, а над ними висят портреты выдающихся юристов.

Я сбавляю шаг до трусцы и останавливаюсь у двери в зал, где председательствует его честь Харви Хейл.

Брюзера в коридоре не видно. Я тихонько отворяю дверь, заглядываю в зал и не вижу его огромной туши. Его нет.

Но зал не пустует. Я смотрю на левое крыло, устланное красной ковровой дорожкой, на ряды отполированных до блеска мягких скамей за низкими вращающимися на петлях железными створками. Я вижу, что моего прихода ожидает горстка людей. Возвышаясь над всеми в огромном, обитом темно-красной кожей кресле, восседает мужчина неприятной внешности в черной мантии. Он хмуро поглядывает в мою сторону. Я решаю, что это, очевидно, и есть судья Харви Хейл. Часы у него за спиной показывают, что уже двенадцать минут десятого. Одной рукой он придерживает подбородок, пальцами другой нетерпеливо постукивает по столу.

Слева от меня, за барьером, который отделяет скамьи для посетителей от места судьи, лож присяжных и столов для адвокатов, я вижу группу людей, и все они стараются получше меня разглядеть. Любопытно, что они одинаково выглядят и одинаково одеты — у всех короткая стрижка, темные костюмы, белые рубашки, галстуки в полоску, строгие лица и презрительные усмешки.

Все молчат. Я чувствую себя нарушителем частных владений. Даже судебная стенографистка и судебный пристав, кажется, смотрят неодобрительно.

Тяжелой походкой, с внезапно ослабевшими коленями, я очень неуверенно подхожу к железным воротцам и далее за барьер к месту, предназначенному для адвокатов. Горло у меня сухое, как пергамент. Голос тускл и слаб.

— Извините, сэр, но я прибыл на слушание ходатайства по Делу Блейков.

Выражение лица у судьи все то же. Он продолжает барабанить пальцами.

— А кто вы такой?

— Э… меня зовут Руди Бейлор. Я работаю в фирме Брюзера Стоуна.

— А где сам мистер Стоун?

— Не могу сказать. Он должен был встретиться со мной в зале суда.

Слева внезапно оживляется кучка адвокатов, но я туда не смотрю. Судья Хейл перестает барабанить пальцами, поднимает подбородок и утомленно качает головой.

— Ничему не удивляюсь, — произносит он в микрофон.

Так как мы с Деком решили удирать из фирмы Стоуна, я твердо намерен прихватить дело Блейков, понадежнее его спрятав. Оно мое! Никто не имеет на него права. В данный момент судья Хейл еще не знает, что адвокатом по этому делу, выступающим против «Дара жизни», буду я, а не Брюзер. Как бы я ни был этим потрясен и напуган, я быстро решаю, что сейчас самый подходящий момент утвердить свою репутацию.